Королевский убийца [издание 2010 г.] - Робин Хобб

Я волк. Ты щенок. Ты будешь подчиняться мне.

Я держал его, глядя ему в глаза. Волчонок быстро отвел взгляд, но я не отпускал его до тех пор, пока он снова не посмотрел на меня и я не увидел в нем перемены. Я отпустил его, встал и отошел в сторону. Щенок лежал неподвижно.

Встань. Подойди сюда.

Он перевернулся и двинулся ко мне — брюхо почти у самой земли, хвост поджат. Подойдя ближе, он упал на бок и повернулся животом вверх. Он тихо скулил.

Через мгновение я смягчился.

Все в порядке. Нам просто надо было понять друг друга. Я не хотел причинять тебе боль. Теперь пойдем со мной.

Я протянул руку, чтобы почесать волчонку грудь, но, когда я дотронулся до него, он взвизгнул. Я ощутил красную вспышку его боли.

Что у тебя болит?

Я увидел обитую медью дубину человека с клетками.

Все.

Я старался быть очень осторожным, ощупывая его. Старые струпья, шишки на ребрах. Я встал и кровожадно пнул клетку ногой, отбрасывая ее в сторону. Волчонок подошел и прижался к моим коленям.

Голоден. Замерз. Так устал.

Теперь его чувства снова вливались в мои, как кровь. Была ли это моя ярость или его собственная? Я решил, что это не имеет значения. Я осторожно поднял волчонка и встал. Без клетки, крепко прижатый к моей груди, он весил гораздо меньше — только мех и длинные растущие кости. Я пожалел о том насилии, которое применил, но в то же время знал, что это единственный, понятный ему язык.

— Я позабочусь о тебе! — Я заставил себя сказать это вслух.

Тепло, подумал он благодарно, и я воспользовался моментом, чтобы натянуть на него мой плащ.

Его ощущения сливались с моими. Я чувствовал свой запах в тысячу раз сильнее, чем мне хотелось бы. Лошади, и собаки, и дым от горящего дерева, и пиво, и запах духов Пейшенс. Я сделал все, что мог, чтобы закрыться от чувств волка. Я прижал его к себе и понес вверх по крутой дороге, к замку. Я знал один заброшенный дом. Когда-то там жил старик, разводивший свиней далеко за амбарами. Теперь дом пустовал. Он почти развалился и стоял слишком далеко от города. Но как раз это мне и было нужно. Я оставлю волчонка там и принесу ему костей, чтобы грызть, и каши, чтобы набирать вес, и соломы, на которой он мог бы лежать. Неделя или две, может быть месяц, и он поправится и будет достаточно силен, чтобы самому заботиться о себе. Тогда я отведу его к западу от Баккипа и выпущу на свободу.

Мясо?

Я вздохнул.

Мясо, обещал я.

Никогда ни одно животное не улавливало моих мыслей настолько полно и не передавало мне свои так ясно. Хорошо, что мы недолго будем вместе. Очень хорошо, что он скоро уйдет. Тепло, возразил он мне.

Он положил голову мне на плечо и заснул. Мокрый нос сопел у моего уха.

Глава 5

ГАМБИТ

Безусловно, существует древний кодекс поведения, гораздо более жесткий, чем сегодняшний. Но я бы сказал, что мы не так уж далеко ушли от этих законов, а только как бы отодвинули их в сторону. Слово воина все еще нерушимо, и среди тех, кто сражается мечом к мечу, нет ничего более порицаемого, чем лгать своим товарищам или бесчестить их. Законы гостеприимства по-прежнему запрещают тем, кто преломил хлеб за столом человека, проливать кровь в его жилище.

Зима вступила в свои права над Оленьим замком. С моря одна за другой шли бури, чтобы обрушить на нас свою ледяную ярость, а потом уйти. Зима, как обычно, выдалась снежной, и на сторожевых башнях, словно глазурь на ореховых пирожных, белели огромные сугробы. Ночи становились дольше, а если ветер разгонял облака, над нами сияли холодные звезды. После моего долгого путешествия домой из Горного Королевства свирепость зимы уже не пугала меня так, как прежде. Во время ежедневных походов в конюшню и старый свинарник щеки мои могли гореть от холода, а ресницы слипаться от мороза, но я всегда знал, что дом и теплый камин совсем близко.

Бури и морозы были также сторожевыми псами, которые держали красные корабли вдали от наших берегов. Время тянулось медленно. Следуя совету Чейда, я ежедневно бывал у Кетриккен и не сомневался, что ее эти визиты тяготили не меньше, чем меня. Я не смел проводить слишком много времени с волчонком, чтобы он не слишком привязался ко мне. У меня не было твердых обязанностей. В сутках оказалось слишком много часов бодрствования, и все они были наполнены моими мыслями о Молли. Ночи были еще хуже, потому что мое спящее сознание не подчинялось мне и сны были полны моей Молли, моей девушкой в красных юбках, теперь ставшей такой сдержанной и будничной в синей одежде служанки. Поскольку я не мог быть возле нее днем, во сне я ухаживал за ней с искренностью и энергией, для которых наяву у меня никогда не хватало мужества. Когда мы гуляли по берегу после бури, ее рука была в моей ладони. Я уверенно целовал Молли и открыто встречал ее взгляд. Никто не мог отнять ее у меня. В моих снах.

Сначала наука, усвоенная на уроках Чейда, искушала меня шпионить за Молли. Я знал ее комнату на этаже, где жили слуги. Знал ее окно. Я без всякого умысла узнал часы, когда она приходит и уходит. Мне было стыдно стоять там, где я мог услышать ее шаги по лестнице и увидеть, как она промелькнет, уходя на рынок за покупками. Но как бы я ни пытался, я не мог запретить себе приходить туда. Я знал подруг Молли среди служанок. Хотя я не имел возможности разговаривать с ней, я мог приветствовать их и перекинуться с ними словцом, каждый раз надеясь на какое-то мимолетное упоминание о Молли. Я безнадежно тосковал по ней. Сон бежал от меня, еда не представляла для меня никакого интереса. Ничто не радовало меня.

Как-то вечером я сидел в солдатской столовой. Я нашел местечко в углу, где можно прислониться к стене и вытянуть ноги в сапогах на противоположную скамейку, удивив тем самым собравшихся. Кружка эля, стоящая передо мной, стала теплой много часов назад. Я упускал даже возможность напиться до бесчувствия. Я смотрел в никуда, пытаясь ни о чем не думать, когда скамейку выдернули из-под моих ног. Я чуть не упал, потом пришел в себя и увидел, что Баррич садится напротив меня.

— Что с тобой? — спросил он без всякого предисловия. Он наклонился и понизил голос, чтобы его слышал только я. — У тебя был еще один приступ?

Я оглянулся назад, на стол. Ответил я так же тихо:

— Несколько приступов дрожи, но настоящих припадков не было. Они, по-видимому, приходят, только если я напрягаюсь.

Он мрачно кивнул, потом немного помолчал. Я поднял глаза и встретил взгляд его темных глаз. Участие, которое я прочитал в них, затронуло что-то во мне. Я покачал головой, внезапно потеряв голос.